А.П. Екимов, начальник Минной дивизии, капитан 1 ранга, из рапорта: «Милостивый государь Алексей Михайлович, исполняя Ваше желание, позволю себе высказать Вам свое мнение о причинах, побуждающих бывших офицеров флота к массовому уходу в отставку. С первых дней революции создалось совершенно определенное гонение на офицеров, и только невозможность покинуть свои посты, пока шла война, удерживала воспитанное в сознании своего долга перед родиной офицерство на своих постах… В настоящее время на службе остались те из офицеров, которые, сознавая, что присутствуют при агонии флота, настолько тем не менее с ним сжились, что решили дождаться до полной его ликвидации, которая, по-видимому, уже недалеко, таким образом исполнить свой долг до конца. Трагическое положение этого немногочисленного офицерства, несущего теперь на себе всю тяготу службы, должно быть по заслугам оценено государством и обществом». Г.Н. Четверухин, из воспоминаний, писавший со ссылкой на адмирала С.В. Зарубаева: «Алексей Михайлович находился в крайне возбужденном состоянии, нервно ходил из угла в угол, в своей каюте на “Кречете”. Затем, остановившись, сказал прерывающимся от волнения голосом: “Сегодня, 21 мая, Беренс сообщил мне секретную резолюцию Троцкого, которую он наложил на моем последнем донесении. Вы понимаете, что он предлагает мне, русскому морскому офицеру? Составить списки лиц, которым должны быть поручены работы по уничтожению судов, для выплаты им денежных наград за удачное выполнение взрывных работ. Значит, я должен вербовать этих Иуд Искариотов и обещать каждому за его грязное дело тридцать сребреников! И еще: усиленно проповедуя необходимость коллегиального обсуждения всех подлежащих решению важных вопросов, он почему-то в данном случае не доводит его до сведения Совкомбалта, понимая, очевидно, что это вызовет бурю негодования. Он замыкает его только на меня, с тем чтобы в случае необходимости сказать: ’’Товарищи, да это подлое дело рук одного Щастного!” Поэтому я прихожу к убеждению, что в Брестском мирном договоре имеется тайный пункт об уничтожении флота, который и объясняет настырность Троцкого в этом вопросе…”» А.М. ЩАСТНЫЙ, из записки «Мотивы ухода», изъятую в ходе обыска 27 мая 1918 года: «Против кого должна быть направлена сила флота? Г.К. Граф, капитан 2 ранга: «Обвинение, предъявленное А.М. Щастному, было формулировано так: “Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против Советской власти”. Такая странная формулировка обвинения не может не поразить каждого здравомыслящего человека, тем более что на суде не было ни одного факта, ни одного свидетеля, показывавшего против A. M. Щастного. Наоборот, все показания в один голос говорили в его пользу. Против Щастного выступал только один – Троцкий».
письмо Л.Д. Троцкого в Президиум от 28 мая 1918 года: «Уважаемые товарищи. Препровождаю при сем постановление об аресте бывшего начальника морских сил Балтики Щастного. Он арестован вчера и препровожден в Таганскую тюрьму. Ввиду исключительной государственной важности совершенных им преступлений мне представлялось бы абсолютно необходимым прямое вмешательство в это дело ЦИКа…С товарищеским приветом Л. Троцкий». Е.Н. Юревич, начальник Таганской тюрьмы: «Однажды, если мне не изменяет память, в апреле мне сообщил по внутреннему телефону дежурный у ворот, что толпа матросов желает видеть начальника тюрьмы. По предложению дежурного помощника матросы выбрали своих представителей, и они явились ко мне, заявив буквально следующее: “Нашего адмирала Щастного за спасение всего Балтийского флота Троцкий арестовал и посадил в вашу тюрьму”. Я объяснил им, что они не имеют оснований так говорить, что народный комиссар арестовал адмирала не за “спасение флота” и что, наконец, Щастного в тюрьме нет. Они сказали, что имеют основания говорить то, что сказали, и знают, что Щастный должен быть в Таганской тюрьме. На следующий день утром действительно его привезли в тюрьму. А.М. ЩАСТНЫЙ, из последнего слова на судебном заседании: «С первого момента революции я работал во флоте у всех на виду и ни разу никогда никем не был заподозрен в контрреволюционных проявлениях, хотя занимал целый ряд ответственных постов, и в настоящий момент всеми силами своей души протестую против предъявленных мне обвинений». С.П. Медведев, Председатель Революционного трибунала при ВЦИК: «Признать виновным, расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов». В.А. Жданов, присяжный поверенный, из прошения: «Приговором от 21 июня с.г. Верховный революционный трибунал при Всероссийском Центральном исполнительном комитете, признав гражданина A.M. Щастного виновным в подстрекательстве и организации, распространении ложных слухов о советской власти и содействии контрреволюции, приговорил его к смертной казни через расстреляние. Приговор этот настолько не соответствует данным дела и поставлен с таким нарушением минимальных требований какого бы то ни было правосудия, что я ходатайствую перед Президиумом ЦИК о немедленной его отмене. Немедленной, ибо он, согласно приговора, должен быть приведен в исполнение в 24 часа…я укажу одно: ни одного факта контрреволюционной деятельности, ни одного документа, подтверждающего обвинение, найдено не было». А.М. ЩАСТНЫЙ, из предсмертных записок, в ночь с 21 на 22 июня 1918 года: 1. «Эту рубашку, которую я носил в тюрьмах Таганской и в Кремле, прошу подарить моему сыну Льву. А. Щастный». А.М. ЩАСТНЫЙ: «Смерть мне не страшна. Свою задачу я выполнил – спас Балтийский флот». Андриевский, командир команды китайцев: «Вижу – стоит одинокая фигура… В штатском, на голове белеет фуражка. Лицо симпатичное, взволнованное. Смотрит в глаза. Понравился он мне. Я говорю: АКТ о приведении в исполнение приговора: «В ночь с 21 на 22 июня с/г в 4 ч. 40 мин. согласно постановлению Революционного трибунала при ВЦИК от 21 июня с/г бывший начальник Морских сил Балтийского флота гр. Алексей Михайлович Щастный, 37 лет, был расстрелян, что подтверждается нашими подписями. Член Трибунала. Пом. Командира».Первый в Советской России смертный приговор
«Не преступник, а герой»
Суд над Щастным, которого на Балтике называли «народным адмиралом», стал одним из самых громких уголовных процессов первых лет Советской власти, и вместе с тем он остается до сего времени одним из самых загадочных.
Советские историки разделяли официальную версию, по которой начальник Морских сил Балтийского моря был казнен за контрреволюционную деятельности. Однако с этим не согласился военный судья полковник юстиции Вячеслав Звягинцев (ныне в отставке). Военный юрист, изучив газетные публикации 1918 года, обратил внимание на противоречие в деле Щастного: власть казнила человека, который сохранил для республики самый боеспособный флот. 25 октября 1990 года он опубликовал в газете «Известия» (именно в этом издании 72 года назад освещались обстоятельства ареста «народного адмирала» и суда над ним) статью «Первый смертный приговор». В ней Звягинцев впервые в советской прессе отверг версию, будто Щастный виновен в «контрреволюционной агитации в Совете комиссаров и Совете флагманов флота», и заявил, что расстрелянный российский моряк «не преступник, а герой, дважды спасший флот». Ключом к разгадке причин парадоксальной судебной расправы над флотоводцем, благодаря которому ядро Балтийского флота не попало в руки германских войск во время Первой мировой войны, могла стать, как предполагал военный юрист, секретная телеграмма наркома по военным и морским делам Льва Троцкого от 3 мая 1918 года командованию флота о «неизбежном взрыве» кораблей и судов, базировавшихся на то время в Гельсингфорсе (Хельсинки) ввиду наступления кайзеровских войск в Прибалтике. За этим мог скрываться, писал автор статьи, сговор большевистского правительства с Германией и Англией, которые были по разным причинам заинтересованы в нейтрализации флота республики на Балтийском морском театре. (Текст телеграммы был опубликован в газете «Известия» 16 июня 1918 года с комментарием: Щастный самовольно огласил ее содержание в Совете комиссаров и Совете флагманов, чем «возбудил брожение в массах и посеял недовольство к Советской власти«).
Публикация Звягинцева, как он сам вспоминал позже, вызвала немало раздраженных откликов, в том числе и со стороны некоторых историков российского и советского флота. Однако правоту военного судьи спустя время подтвердили материалы подлинного следственно-судебного дела Щастного под номером № 3614, которое после настойчивых поисков ему удалось отыскать в 1991 году в архиве уже бывшего Управления КГБ по Ленинградской области, которые он впоследствии опубликовал в своей книге «Трибунал для флагманов».
«Прошу обратить особенное внимание на мичмана Щастного»
Щастный родился в 1881 году в семье потомственных дворян. В 20 лет он окончил Морской кадетский корпус, а вскоре после выпуска уже участвовал в морских боях с японским императорским флотом в ходе русско-японской войны (1904—1905 гг.). Командир крейсера «Диана» так аттестовал своего подчиненного: «Прошу обратить особенное внимание на мичмана Щастного. Это высокого качества боевой офицер, он и в обыкновенное время хорошо служил, но не всякий служака в мирное время оказывается и в бою на высоте признания, как он» (здесь и далее цитаты приводятся по книге «Дело командующего Балтийским флотом А.М. Щастного»). В дальнейшем Щастного отмечали по службе не только как грамотного строевого офицера и минного специалиста, но и как гидрографа и ведущего специалиста флота в области новой тогда беспроволочной телеграфии.
Первую мировую войну (1914—1918 гг.) Щастный встретил старшим офицером линкора «Полтава», затем командовал эскадренным миноносцем «Пограничник». В феврале—мае 1917-го – штаб‑офицер для поручений при вице-адмирале Андриане Непенине, последнем командующем императорским Балтфлотом, в июле 1917-го – флаг-капитан по распорядительной (строевой) части штаба командующего Балтийским флотом. Политические взгляды капитана 1-го ранга Щастного, оказавшегося после октябрьского переворота 17-го года (по советской терминологии – Великая Октябрьская социалистическая революция) на службе большевиков, доподлинно неизвестны. Скорее всего, Щастного, как и многих других офицеров, воспитанных на сознании своего долга перед родиной, удерживала «невозможность покинуть свои посты, пока шла война». Именно по ее окончанию офицер намеревался покинуть флот, о чем свидетельствуют документы, опубликованные в книге о Щастном.
Карьера Щастного при Советской власти достигла высшей точки в жизни флотского офицера: постановлением Совнаркома от 5 апреля 1918 года он был назначен (кстати, против его воли, о чем есть документальные свидетельства) начальником Морских сил Балтийского моря. Фактически же «народный адмирал» исполнял обязанности командующего флотом по постановлению Совета комиссаров Балтийского флота с 22 марта, после смещения с этой должности Александра Развозова, последнего командующего флотом Балтийского моря при Временном правительстве (высший орган власти с 15.03.1917 по 8.11.1917 г.).
Тайный пункт, за который Совнарком хотел расплатиться с Германией Балтфлотом
В силу своей должности Щастный оказался в эпицентре сложнейшей политической игры, касающейся судьбы Балтфлота, которую вели советское правительство, немецкий Генштаб и Англия, находящаяся в состоянии войны с Германией. «Англичане прилагали усилия к уничтожению российских кораблей, предполагая тайный сговор (или зная о нем) большевиков и представителей немецкого Генштаба, – пишет Звягинцев. – Поэтому капитан английских ВМС Кроми (английский разведчик, фамилия которого фигурирует в материалах дела), с одной стороны, вел секретные переговоры с большевиками [конкретно, с Троцким] об уничтожении кораблей за крупное вознаграждение, а с другой – с помощью тех же английских фунтов добыл, вероятно, документы, свидетельствующие о тайных сношениях Совнаркома с кайзером, и, видимо, нашел способ, чтобы они оказались на столе у командующего флотом».
«Щастный, вероятно, полагал, – анализирует тогдашнюю ситуацию военный юрист, – что тайные договоренности по этим вопросам были достигнуты в Брест‑Литовске [сепаратный мирный договор, подписанный 3.03.1918 г. представителями Советской России, с одной стороны, Германией и ее союзниками – с другой. Ратифицирован Чрезвычайным IV Всероссийским Съездом Советов 15 марта. Аннулирован ВЦИК в ноябре того же года] и расплачиваться решили флотом». В подтверждение своих слов Звягинцев цитирует сослуживца Щастного Сергея Зарубаева (бывший контр-адмирал), который участвовал в выводе флота из Финляндии в Кронштадт в качестве начальника бригады линейных кораблей. Щастный незадолго до ареста заявил Зарубаеву о своем убеждении, что «в Брестском мирном договоре имеется тайный пункт об уничтожении флота, который и объясняет настырность Троцкого в этом вопросе…»
Игра большевиков, по мнению Звягинцева, заключалась в том, чтобы «не отказываясь от английских денег … скрыть наличие германских субсидий, которыми в течение нескольких лет подпитывалась ленинская партия». «Не исключено, – продолжает Звягинцев, – что Л.Д. Троцкий пошел на изощренную хитрость: с помощью английских денег пытался отработать задолженность перед немецким Генеральным штабом. Щастному уже в это время давались путаные противоречивые указания с целью добиться от него перебазирования кораблей в Кронштадт лишь тогда, когда, по их мнению (и немцев тоже), сделать это, исходя из ледовой обстановки, было бы уже невозможно. Или взорвать – но без боя и крайней на то необходимости. Да так, чтобы корабли остались на плаву, став легкой добычей большевистских финансовых покровителей«.
Ледовый поход
Согласно пятому пункту Брест-Литовского договора, российский флот должен был сосредоточиться в русских портах, в противном случае он подлежал разоружению. Балтийский флот, базировавшийся к тому времени в Гельсингфорсе, куда он был передислоцирован в феврале 1918 года из Ревеля (Таллина) за неделю до захвата порта немцами [Щастный тогда планировал операцию в качестве первого помощника начальника военного отдела Центробалта], снова оказался в опасном положении. Новая угроза захвата флота исходила как от белофинских войск, руководимых Маннергеймом, так и от наступающих частей Германии. Германия спешно признала финское правительство, и, таким образом, флот оказался на территории признанного иностранного государства, что отдавало флот в руки немцев. «Щастный, – пишет Звягинцев, – принял решение: любым путем вырваться из ледяного плена, а в случае реальной угрозы захвата кораблей – взорвать их».
Главная сложность прорыва в Кронштадт заключалась в том, что толщина льда на большей части акватории Финского залива составляла до 75 см, а торосы – от 3 до 5 метров. В таких условиях не только миноносцы и подводные лодки, но и крейсера и линкоры с бронированной обшивкой корпусов еще без ледоколов не плавали. Между тем этих судов катастрофически на флоте не хватало (стремясь сорвать увод флота, немецкие и белофинские агенты и предатели из числа экипажей захватили и увели три ледокола и попытались вывести из строя четвертый). Кроме того, кораблям предстояло идти под постоянной угрозой обстрелов со стороны немцев и белофиннов, которые заняли острова, лежащие на пути следования.
В марте в Кронштадт удалось перебазировать семь линкоров и крейсеров под руководством Зарубаева. Проводкой кораблей занимались ледоколы «Ермак» и «Волынец». Перед переходом второго отряда в город Ханко в ночь на 3 апреля высадился 13-тысячный немецкий десант. Германское командование в лице адмирала Мейера потребовало саморазоружения кораблей. Балтийцы были вынуждены взорвать несколько подлодок и вспомогательных судов. Тем не менее, 5 апреля Щастный отправил в путь второй отряд – два линкора, два крейсера и две подлодки, – который через пять дней благополучно прибыл в Кронштадт. Основная же часть кораблей (167 вымпелов) вышла пятью эшелонами под его непосредственным руководством 7—12 апреля. Всего до Кронштадта дошли 236 боевых кораблей и судов: шесть линкоров, пять крейсеров, 54 эскадренных миноносца, 10 тральщиков, пять минных заградителей, 15 сторожевых судов, 12 подводных лодок, 45 военных транспортов, 25 морских буксиров, 14 вспомогательных и других судов.
Балтийский флот, таким образом, оказался единственной морской силой, которую удалось сохранить, в то время как Черноморский флот был затоплен по секретной телеграмме Ленина, а все боеспособные корабли и суда на Севере и Дальнем Востоке достались английским и японским интервентам.
Арест с «товарищеским приветом»
Успешная стратегическая операция по выводу флота, что называется, из-под носа германских войск, получившая название «Ледового похода», в течение апреля – мая 1918 года была одной из главных тем в ряде российских и зарубежных газет, а Щастного встретили в Петрограде как триумфатора. Поэтому появившееся 30 мая в прессе сообщение многих на флоте повергло в состояние шока: «Приказом по флоту и Морскому ведомству начальник морских сил Щастный, обнаруживший недостаток твердости духа и распорядительности, сеявший панику среди моряков Балтийского флота вместо того, чтобы вносить мужество и решительность к борьбе, и вмешивавшийся в политические вопросы с явно реакционными целями, уволен со службы и предается суду».
26 мая 1918 года Щастный по вызову комиссара по военным и морским делам Троцкого прибыл в Москву. Многие полагали, что в Петроград он вернется с наградой, но Щастный на следующий день после приезда был арестован в кабинете «военморды» и после допроса, который ему тут же учинил Троцкий (подробная стенограмма есть в деле), был препровожден в Таганскую тюрьму. «Из нее [стенограммы] и других материалов дела, – пишет Звягинцев, – видно, что нарком, несмотря на большую занятость, нашел все же время выполнить по этому делу не только прокурорско-следственные обязанности, но и выступить в суде в качестве свидетеля обвинения. Причем – единственного. Полагают, что он запретил другим свидетелям [и прежде всего, защиты] появляться в Кремле».
Вопрос о Щастном безотлагательно рассмотрел Президиум ВЦИКа. В деле имеется выписка из протокола № 26, в которой сказано: «Одобрить действия Наркома по военным делам т. Троцкого и поручить т. Кингисеппу в срочном порядке производство следствия и представить свое заключение в Президиум ВЦИК». Из выписки следует, что единственным основанием для одобрения ареста Щастного явилось письмо Троцкого в Президиум от 28 мая 1918 года, которое также имеется в деле: «Уважаемые товарищи. Препровождаю при сем постановление об аресте бывшего начальника морских сил Балтики Щастного. Он арестован вчера и препровожден в Таганскую тюрьму. Ввиду исключительной государственной важности совершенных им преступлений мне представлялось бы абсолютно необходимым прямое вмешательство в это дело ЦИКа… С товарищеским приветом Л. Троцкий».
К письму была приложена копия постановления об аресте, в котором Троцкий считал необходимым предать Щастного «чрезвычайному суду». Но такого суда, да еще для преступника «исключительной государственной важности», у Советской власти не было, поскольку 22 ноября 1917 года Совет народных комиссаров упразднил все существующие суды, институты судебных следователей, прокурорского надзора, а также присяжную и частную адвокатуру. Поэтому ВЦИК срочно подготовил и утвердил декрет об образовании Революционного трибунала при ВЦИКе для рассмотрения дел «особой важности». А нарком юстиции Петр (Петерис) Стучка за три дня до суда своим постановлением отменил ранее установленный запрет на применение смертной казни. Ему же принадлежало и авторство «Руководства для устройства революционных трибуналов», в котором говорилось, что «в своих решениях Революционные трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка».
В следственно-судебном деле сохранились имена трибунальцев. Председательское место в поспешно созданном верховном судебном органе занял Сергей Медведев, бывший рабочий-металлист Обуховского завода. Первыми членами «чрезвычайного суда» стали Отто Карклин, Бронислав Веселовский (Весоловский), Карл Петерсон, Александр Галкин и Иван Жуков. Все судьи, следователь Виктор Кингисепп и обвинитель Николай Крыленко являлись членами ВЦИК – высшего законодательного, распорядительного и контролирующего органа государственной власти. Таким образом, как пишет в предисловии к книге «Дело командующего Балтийским флотом А.М. Щастного» президент адвокатской фирмы «Юстина» к.ю.н. Виктор Буробин, противоправным созданием суда и назначением судей «был нарушен базовый юридический принцип разделения властей», а «при судебном рассмотрении дела не был соблюден принцип – «нет преступления и нет наказания, если нет закона». В дальнейшем, пишет Буробин, отрицание властью базовых юридических ценностей и корректировка законов по мотивам политической целесообразности превратились в обыденное явление.
Показательна в этом отношении судьба нескольких членов [Верховного] Революционного трибунала при ВЦИКе, вынесших первый расстрельный приговор в Советской России и государственного обвинителя. Медведев, возглавлявший трибунал, расстрелян в 1938 году, в том же году эта участь постигла Крыленко, Жуков расстрелян в 1937 году, а Карклин годом позже умер в исправительно-трудовом лагере. Все затем были реабилитированы в связи с отсутствием состава преступления в их действиях.
Что в ходе следствия интересовало Троцкого больше всего
«Функцию обвинения, помимо официального обвинителя Н.В. Крыленко, возложил на себя Л.Д. Троцкий, – пишет Звягинцев. – Приговор, как свидетельствуют материалы дела, трибунал основал исключительно на его показаниях. По объему они занимают три четверти стенограммы процесса, а по содержанию соответствуют обвинительному заключению. Однако похоже на то, что самые существенные вопросы, которые могли бы прояснить, за что в действительности судили Щастного, не отражены в протоколе судебного заседания. Они, вероятно, рассматривались судом не в ходе открытых слушаний, а за плотно закрытой дверью».
О том, что открытые слушания в действительности проходили, свидетельствует стенограмма судебного процесса, опубликованная 21 июня I918 года в «Известиях ВЦИК»: «Щастный заявляет, что нельзя судить о его действиях по конспекту реферата, взятого у него, ибо там были изложены его мысли лично для себя, а не для опубликования… Жданов [Владимир, осуществлял защиту Щастного] заявляет, что подсудимый имеет сделать заявление секретного характера и просит закрыть двери заседания. Зал очищается от публики».
Что же происходило за закрытой дверью? «В протоколе, подшитом в архивно‑следственном деле, о закрытом судебном заседании нет ни слова, – сообщает Звягинцев. – То, что оно было в действительности, вряд ли подлежит сомнению. Корреспондент, владевший приемами стенографии, зафиксировал все в точности – до того момента, как вышел из зала. А вот по какой причине «упустил» столь важный эпизод суда его секретарь, остается загадкой. Впрочем, сделать предположение о том, какие вопросы исследовал трибунал, удалив публику, несложно. Видимо, Щастный пытался объяснить суду, на чем он конкретно основывал свой вывод, что немцы «поддерживают Советскую власть». И, вероятно, дал показания по поводу изъятых у него копий документов, которые немецкий Генштаб адресовал «Господину председателю Совета Народных Комиссаров [В.И. Ленину]» – № 815 от 3 марта, № 1333 от 30 марта, № 1462 от 9 апреля, №1469 от 10 апреля 1918 года и в дополнение к № 1462 – от 19 апреля 1918 года».
Обстоятельства утечки, изъятия, а также местонахождения оригиналов этих документов интересовали Троцкого в ходе следствия больше всего. В частности, из стенограммы допроса на следствии бывшего комиссара флота Е. Блохина хорошо видно, с какой настойчивостью Троцкий выяснял эти вопросы:
«Троцкий: Щастный не сказал, откуда он получил документы?
Блохин: Нет. Сказал, что мы будем это дело расследовать…
Троцкий: Но вы как думаете, откуда он мог получить?
Блохин: Нe знаю. Зиновьев говорил, что получил эти же документы у погромщика.
Троцкий: Зиновьев добыл их у контрреволюционера, но каким образом у Щастного были оригиналы?
Блохин: У нас тоже копии.
Троцкий: Хорошо, но каким образом у Щастного были копии?
Блохин: Нe знаю.
Троцкий: Вы обязаны были поставить вопрос ребром и выяснить откуда у Щастного эти документы.
Блохин: Он не ответил, потому что велась разведка и Щастный надеялся найти всю организацию».
«Представляется, что своим вопросом об оригиналах документов Троцкий невольно выдал личную, лежащую за рамками дела заинтересованность, – комментирует Звягинцев. – Предоставил историкам еще одно подтверждение того, что большевики вели тогда свою игру. Можно долго спорить и рассуждать о подлинности или подложности копий этих документов (путем сопоставления дат, фамилий, событий, изучения соответствующих источников в заграничных архивах и т.п.). Но по большому счету принципиальное значение для нас имеет то обстоятельство, что сегодня можно считать доказанным существование тайных связей немцев с большевиками, финансирование которых осуществлялось как до, так и после Октября… Лишь недавно, например, стало известно, что в обстановке крайней секретности в соответствии с устными договоренностями в Брест‑Литовске 27 августа 1918 года в Берлине были подписаны соглашения, гласившие: «Россия соглашается выплатить Германии сумму в шесть миллиардов марок». Поэтому нельзя исключить, что в будущем могут появиться новые доказательства, подтверждающие вывод А.М. Щастного о том, что непосредственно в ходе переговоров в Брест‑Литовске были достигнуты какие‑то договоренности касательно судьбы флота».
Судебные прения и последнее слово Щастного
Выступление в судебных прениях государственного обвинителя Крыленко было по своему содержанию безапелляционным. В частности, он заявил: «Я утверждаю, что начальник морских сил Щастный поставил себе целью свергнуть Советскую власть, во всех действиях Щастного видна определенная, глубоко политическая линия». Что касается заслуг командующего по спасению вверенного ему флота, то обвинитель нашел этому следующее объяснение: «Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против Советской власти». Закончил Крыленко требованием приговорить подсудимого к расстрелу. В свою очередь речь присяжного поверенного Жданова длилась около двух часов. Стенограмма же зафиксировала всего несколько фраз о том, что «фактического материала слишком мало», и «обвинение главным образом базируется на умозаключениях и выводах, часто явно грешащих против логики». На этом основании он просил суд о полном оправдании подзащитного.
В своем последнем слове Щастный также отверг все обвинения в захвате власти и контрреволюционной агитации, заявив, что «приложил все силы к благополучному выводу Балтийского флота в русские воды, и, таким образом, обвинять его в попытках создать катастрофическое положение во флоте нет никаких оснований». В заключение Щастный сказал: «С первого момента революции я работал во флоте у всех на виду и ни разу никогда никем не был заподозрен в контрреволюционных проявлениях, хотя занимал целый ряд ответственных постов, и в настоящий момент всеми силами своей души протестую против предъявленных мне обвинений».
«Затем судьи верховного трибунала удалились в совещательную комнату. Там они пробыли пять часов, хотя на изготовление трехстраничного рукописного приговора требуется не более получаса, – пишет военный судья в отставке. – Остается только догадываться, с чем это было связано – с безграмотностью судей или отсутствием единодушия. Тем не менее, вердикт подписали все. Возможно, под воздействием все того же Л.Д. Троцкого, который, по некоторым данным, не постеснялся пробраться в совещательную комнату трибунала с тем, чтобы оказать воздействие на членов суда».
Можно считать установленным, считает Звягинцев, что Щастный, проводя собственное расследование (об этом свидетельствуют, в частности, личные записи командующего, стенограмма допроса Блохина и др.), вплотную приблизился к разгадке тайной связи большевиков с кайзеровской Германией. И, вероятно, именно за это был уничтожен.
________________________________________________
По результатам изучения дела Щастного Звягинцев в начале 1994 года направил в Генеральную прокуратуру заявление с изложением доводов о необходимости реабилитации Щастного. А в июле 1995 года в Управление военных судов, где в то время Звягинцев проходил службу, пришло сообщение военного прокурора Балтийского флота о том, что Щастный полностью реабилитирован.
https://pravo.ru/process/view/95518/
+ + +
Предсмертные письма Щастного
Всех писем Щастного четыре, но по желанию супруги покойного опубликовано было только два. Все четыре письма написаны карандашом. Вот содержание первого:
«Дорогая жена, Нина, и крепко любимые дети, Глеб и Галина. В этот час я благословляю вас и призываю мужественно нести бремя жизни. Тебе, дорогая жена, я поручаю тяжелую, но благодарную миссию, вывести детей в люди, как это понимает наш христианский долг. Я мучаюсь лишь о том, что обязанностей отца перед малютками мне не суждено было выполнить, исполнить долг, что видел на примере моего покойного отца и что лично мне не привел Бог дать в своей жизни. Пусть дети вырастут с уверенностью, что их отец ничем не запятнал себя и своего имени. Я, мысленно, крепко вас обнимаю и прижимаю к своей груди и желаю долгой жизни, в устроение которой для тебя, жена, и вас, дети, я хочу верить, так же, как и в лучшие времена по устроению человеческой жизни. Душевно любящий вас муж и отец. А. Щастный».
Письмо к матери Щастного:
«Дорогая моя мать. Пусть будет твоим утешением, что твой сын ушел за отцом в лучший мир с ничем и нигде не запятнанной и спокойной совестью. Пригрей моих детей, которые твоему материнскому чувству восполнят утрату меня.
Крепко, крепко обнимаю и целую. Неси крепко свой крест, ниспосланный в последний месяц. Душой любящий тебя твой сын. 21-го июня 11 час. Москва-Кремль».
После Щастного в руках родственников и защиты осталась записная книжка, в которой написано: «Сыну моему Льву». Под датой 22-го июня в час ночи:
«Во время революции люди должны умирать мужественно. Перед смертью благословляю своих детей Льва и Галину. Когда они вырастут, скажите им, что я иду умирать мужественно, как подобает христианину».
+ + +
А.М.Щастный: Расстрелян большевиками за спасение флота
19 февраля 1918 года, начался Ледовый поход Балтийского флота — масштабная операция по эвакуации боевых кораблей из Ревеля в Гельсингфорс (то есть — из Таллина в Хельсинки), а потом — из Гельсингфорса в Кронштадт, чтобы не допустить их захвата германскими войсками.
Несмотря на сложную ледовую обстановку, нехватку топлива и вызванное революцией падение дисциплины среди матросов, операция завершилась полным успехом. 20 апреля последние корабли достигли острова Котлин, ни один из них не был потерян. Всего удалось спасти 236 боевых единиц, а также — вспомогательных и транспортных судов, в том числе — шесть линкоров, пять крейсеров, 59 эсминцев, 12 субмарин, пять минзагов, 11 сторожевых кораблей и т.д., то есть, фактически весь Балтфлот. Дорогу для него проложили четыре ледокола во главе с фрагманом российского арктического флота ледоколом «Ермак».
На фото справа: корабли Балтфлота в Ледовом походе.
Командовал ледовым походом начальник морских сил Балтийского моря , капитан 1-го ранга Алексей Михайлович Щастный. Он знаком был с Колчаком, но поверил большевикам и встал на их сторону. Благодаря его энергии и распорядительности удалось провести эту беспрецедентную операцию.
Весь апрель и часть мая газеты пестрели заметками о легендарном «ледовом переходе» (февраль — май 1918 г.), когда было спасено боевое ядро Балтийского флота, и мужество его руководства, где главным организатором был А.Щастный.
Большевики достойно наградили моряка за спасение флота. A 27 мая 1918 года он был арестован лично Лейбой Троцким (Бронштейном) и без всяких санкций.
Щастный в кабинете у наркомвоенмора прямо заявил о гибельной политике тех, кто стоит в настоящее время во главе флота. Троцкий вскипел, а Щастный продолжал говорить правду: «В настоящее время на службе остались те из офицеров, которые, сознавая, что присутствуют при агонии флота, настолько тем не менее с ним сжились, что решили остаться до полной его ликвидации, которая по-видимому уже недалеко, таким образом исполнить свой долг до конца. Трагическое положение этого немногочисленного офицерства, несущего на себе всю тяготу службы, должно быть по заслугам оценено государством и обществом». Вывод Щастного о тяжелейшем положении Балтийского флота в 1918 году не был надуманным…
Арест явился неожиданностью не только для самого Щастного. Как заявил корреспонденту «Нашего слова» управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич: «Арест Щастного был полной неожиданностью для Высшего военного совета и адмиралтейства». Вместо закона, подлежащего утверждению ВЦИКом, 16 июня 1918 года, как раз в день опубликования обвинительного заключения по делу Щастного в прессе (что не случайно), было принято постановление Наркомата юстиции об отмене всех доныне изданных циркуляров о революционных трибуналах. В нём говорилось, что «ревтрибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и прочие не связаны никакими ограничениями» (Свод указов РСФСР, 1918 г., № 44, стр 533).
Капитану вменили в вину то, что он «совершив героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти».
Несмотря на всю абсурдность такой формулировки, 20 июня состоялось заседание революционного трибунала, на котором председательствовал рабочий металлист С. Медведев.
Никаких доказательств контрреволюционных и предательских действий Щастного на нем представлено не было, обвинение в попытке создания заговора полностью развалилось. Тем не менее, под прямым нажимом наркомвоенмора Троцкого, который лично присутствовал на заседании, трибунал объявил Щастного виновным в измене и приговорил к расстрелу без права обжалования приговора.
Это прямо противоречило действовавшему на тот момент в РСФСР мораторию на смертную казнь (ее официально восстановили только 5 сентября). Однако 21 июня приговор был утвержден президиумом ВЦИК под председательством Я.М. Свердлова и ночью 22 июня Щастного расстреляли.
Приговор поддержал и Ленин. Левые эсеры Янушкевич и Вердников вышли из состава Верховного революционного трибунала, а его председатель С. Медведев отдал распоряжение начальнику дежурной части, состоящей из латышей, о приведении приговора в исполнение. Предсмертными словами Алексея Михайловича были: «Смерть мне не страшна. Свою задачу я выполнил — спас Балтийский флот».
На фото слева: капитан Щастный и организаторы его убийства — Свердлов и Троцкий.
По слухам, Троцкий «продавил» этот беззаконный приговор, так как его приятель Свердлов по секрету сообщил ему, что Ленин собирается заменить Троцкого на посту наркома армии и флота Щастным, как более опытным и компетентным специалистом. Неизвестно, имели ли эти слухи реальную подоплеку, но в любом случае очевидно, что убийство Щастного носило не юридический, а «профилактический» характер.
Его расстреляли не за реальное преступление, а с целью запугать других «старорежимных» военспецов и продемонстрировать им, что большевики не связывают себя никакими правовыми нормами. Кроме того, красные, очевидно, всерьез опасались высокого авторитета, которым пользовался Щастный среди моряков [подробнее см. вторую ссылку в источниках].
Щастный стал первым из тех офицеров высокого ранга, которые добровольно пошли на службу к большевикам, а впоследствии были ими же уничтожены как отработанный материал.
В 1995 году А.М. Щастного посмертно реабилитировали со снятием всех обвинений. Кстати, с 1992 года в его родном городе Житомир существовала улица, названная его именем. Но в 2016 году захватившие власть на Украине майданщики переименовали ее в улицу Дмитро Донцова — украинского националиста, идеолога ОУН и военного преступника. Интересные зигзаги порой совершает история.
Броненосный крейсер «Рюрик» в Кронштадте после Ледового похода.
Эскадренные миноносцы в Ледовом поход». На переднем плане — эсминец «Лихой».
Ледокол «Ермак».
На главном фото, под заголовком: А.М.Щастный (3 [15] октября 1881 — 22 июня 1918).
http://vikond65.livejournal.co…
https://flot.com/news/dayinhis…
https://ru.m.wikipedia.org/wik… https://cont.ws/@artads/862023
+ + +
От Редакции: Читайте также:
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ: Тайная тюрьма товарища Сталина! Спецобъект № 110 — секретный острог «вождя» — находился не в далекой Сибири, а под… Москвой!» — https://monomah.org/archives/11439.
«Трагическая история лагеря «АЛЖИР» — «Акмолинского лагеря жен изменников Родины»!» — https://monomah.org/archives/11078.
««Сталинизм» — ЭТО ЗЛО! «Мамочный» лагерь: «Малыши даже плакать не смели. Они только кряхтели по-стариковски и — гукали. Это страшное гуканье целыми днями неслось из детских кроваток. Дети лежали на спинках, поджав ножки к животу, и издавали эти странные звуки, похожие на приглушенный голубиный стон»!» — https://monomah.org/archives/27109.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ! Самый страшный год в истории Улан-Удэ: Летом 1953 года, после печально знаменитой «амнистии» Берии, власть в городе захватили… УГОЛОВНИКИ!» — https://monomah.org/archives/30834.
«О героях былых времен…»: Борис Коверда — русский герой, застреливший в Варшаве одного из организаторов зловещего ритуального убийства Царской Семьи!» — https://monomah.org/archives/4116.
«О героях былых времен…»: Дерзкий побег царского офицера, бывшего штаб-ротмистра Лейб-гвардии драгунского полка, из ада советских лагерей!» — https://monomah.org/archives/25571. А в июле 1934 года Ивану Солоневичу и его сыну Юрию также удалось, казалось бы, невозможное — совершить побег из СССР, да еще из лагеря «Беломорско-Балтийский комбинат» — полторы сотни верст сквозь чащу карельских лесов, топи и болота…
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ! Чудовищный Приказ Ставки Верховного Главного Командования № 0428: «…Разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск…»! Сталин лишил крова многих наших соотечественников, волею обстоятельств оставшихся на оккупированных территориях! Тысячи женщин, стариков и детей не имели даже собственной крыши над головой в суровую зиму 1941/1942 гг.!» — https://monomah.org/archives/26149.
«Стахановцы» расстрельных команд НКВД: Блохин, Магго, братья Шигалевы и другие…» — https://monomah.org/archives/12560.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ: Один из убийц святой Царской Семьи — Шая Голощекин — был… половым извращенцем-содомитом и официально расстрелян советской властью в т. ч. за то, что «занимался педерастией»!» — https://monomah.org/archives/12405.
«Герои» нашего времени! «Фурия красного террора»: История жизни небезызвестной Розалии «Землячки» (Залкинд), жутко лютовавшей после Гражданской войны в Крыму и творившей жестокость совместно с другим изувером — «пламенным коммунистом» Белой Куном!» — https://monomah.org/archives/24558.
«Участник расстрела царской семьи, организаторы «чисток» и «сумасшедший» политрук — такие люди захоронены у Кремлевской стены, за оккультным Мавзолеем!» — https://monomah.org/archives/7904.
«Русский писатель Владимир Солоухин: «Знало ли ваше поколение, что ЧК первых лет революции, вся ЧК, кроме, может, рядовых часовых, состояла не из русских людей? Все!» Страшный отрывок из произведения «Последняя ступень»!» — https://monomah.org/archives/27685.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ: Что стало с чекистом по имени Исай Берг, который задолго до немцев придумал советские «газенвагены» — газовые машины-душегубки!» — https://monomah.org/archives/17547.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ! Николай Бухарин: «Любимец партии» или «Бухарчик», как называл его Ленин, в детстве… искренне считал себя «народившимся в мiр» Антихристом, и на основе этого требовал от матери признаться в том, что она — «блудница»!» — https://monomah.org/archives/32076.
«Всесильный глава ВЧК Дзержинский: Что странного было в протоколе вскрытия «Железного Феликса»!» — https://monomah.org/archives/30050.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ! Терезин и Талергоф: Первые в истории концлагеря Европы были созданы не для евреев, а для… РУССКИХ! Задолго до нацистских Освенцима, Дахау и других «лагерей смерти»!» — https://monomah.org/archives/15022.
«О героях былых времен…»: Вся правда о подвиге Зои Космодемьянской! Безстрашная русская девушка погибла от рук нацистов 75 лет назад! — https://monomah.org/archives/1527.
«Очередная годовщина начала геноцида казачества! Более ста лет назад большевики начали кровавую резню этого служивого сословия России!» — https://monomah.org/archives/21329.
«Трагедия Лиенца: Как вероломные англичане после войны выдали Сталину десятки тысяч казаков, многие из которых даже не имели гражданства СССР! «Последняя тайна Второй мировой». Фильм Алексея Денисова» — https://monomah.org/archives/17294.
«Бывший атаман Всевеликого Войска Донского Петр Николаевич Краснов: странный и сомнительный путь от генерал-майора Царской армии «Третьего Рима» до… бригадефюрера СС Третьего Рейха!» — https://monomah.org/archives/21664.
И. Володский: «Истоки зла (Тайна коммунизма)». Интересная книга о происхождении и сути того учения, которое принесло столько горя и страданий нашему народу! — https://monomah.org/archives/11875.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ: СИФИЛИС ЛЕНИНА — правда или миф?» — https://monomah.org/archives/21282.
«ПРАВДИВАЯ СЕНСАЦИЯ! Мавзолей на Красной площади: Магический зиккурат с терафимом и заложенной под ними сакральной жертвой?!» — https://monomah.org/archives/5545.
«Вечный огонь», бьющийся из недр земли — символа «Преисподней», — да еще в обрамлении… оккультной пентаграммы, или Согревающий душу огонек затепленной лампады: Что более соответствует православному духу в святой традиции поминания павших воинов?» — https://monomah.org/archives/31617.