О новопреставленном архимандрите Науме (Байбородине) вспоминают его духовные дети и сослужители.
13 октября 2017 года на 90-м году жизни преставился ко Господу старейший насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, известный на всю Россию старец и духовник архимандрит Наум (Байбородин). О том, каким был батюшка Наум, как повлиял на их жизнь, вспоминают его духовные чада и сослужители.
Архимандрит Наум (Байбородин)Наследуйте у отца Наума горение духа
Иеросхимонах Валентин (Гуревич), насельник московского Донского монастыря:
Пробил час отшествия ко Господу, не побоюсь этих слов, одного из столпов старчества ХХ века отца Наума (Байбородина).
На Православии.ру только что опубликовано его животрепещущее, отмеченное налетом как бы детской простоты и наивности слово, горящее болью о последних временах человечества и о родной его сердцу России.
Число его духовных чад, рассеянных по всему постсоветскому пространству по обе стороны Урала, среди коих миряне, монашествующие, настоятели и настоятельницы святых обителей, не поддается исчислению.
Сегодня уже ранним утром, еще до официальных оповещений в СМИ о печальной новости, все странноприимницы Сергиева Посада были уже заполнены до отказа.
Почившему были присущи чудотворные дары прозрения, исцеления.
Его дарования и горение духа встретились с горячим стремлением к Истине, которое было характерно для юных поколений после смерти Сталина, «племени молодого, незнакомого» для ветеранов КПСС…
Отец Наум стремительно вовлекал молодежь в церковную жизнь. У него был такой дар обращать даже совсем далеких от Церкви людей к вере.
Иеросхимонах Валентин (Гуревич)Одно время он отправлял одного за другим пообщавшихся с ним в Ленинскую библиотеку, там надо было по его благословению найти определенную книгу; когда люди начинали ее читать, то понимали, что там во всех подробностях излагается, как класть русскую печь. Отец Наум благословлял тех, кто может, возвращаться к земле. А в наших краях главное в деревне – не замерзнуть. Это в городах жители даже не задумываются, откуда в домах в зимний период появляется тепло, а в селах об очаге надо позаботиться.
Также, помню, отец Наум благословлял своих чад заниматься подготовкой духовной литературы, мы ее множили на ксероксах, где только кто мог. И я этим по его благословению занимался. Отец Наум еще до десятилетий церковного подъема говорил о том, что скоро откроется много монастырей, и старался силами своих пасомых обеспечить будущие обители душеполезным чтением.
Известно много случаев исцеления по его молитвам. Тех, кому требовалось исцеление души, он мог и в некие диспансеры отправить потрудиться, чтобы люди соприкоснулись с тем, что бывает, когда кто ведет нечестивую жизнь. Эти наглядные примеры сильно воздействовали.
При общении он выяснял, какая у кого специальность, чтобы понять, чем этот человек может быть полезен для обители, для Церкви. Благословлял юных энтузиасток учиться на сестер милосердия, имеющих педагогическое образование – обучать детей и взрослых Закону Божию. Молодых людей – учиться сольфеджио и вокалу, чтобы становиться клирошанами, диаконами. Горел сам и зажигал молодых своим «старческим» горением духа…
Часовщик церковной жизни
Протоиерей Сергий Ткаченко, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы во Владыкине:
В 1977 году я вернулся из армии, надо было определяться, как дальше жить. Так я попал к отцу Науму. Он тогда был еще игуменом. К нему не так много народа ходило. Хотя уже тогда понятно было, что это удивительный человек. Ученый, ставший монахом. Прозорливец. Когда он меня только увидел, сразу подарил Евангелие. Я выхожу от него с этим Евангелием в руках, а там на на лавочке у проходной сидит какая-то монахиня и говорит:
– Будешь семинаристом, станешь священником.
– Почему? – спрашиваю.
– А батюшка Евангелие дарит только тем, кого рукоположат.
– Я не собираюсь становиться священником, – пожал я плечами и пошел дальше…
Но мой жизненный путь был взору отца Наума уже открыт.
Он мне тогда, как подарил Евангелие, назначил встречу. Я пришел. Он со мной поговорил, дал мне очень много ценных советов относительно внутренней жизни. Они мне потом именно как пастырю пригодились. А тогда он спросил:
– Кем ты хочешь быть?
– Да вот у меня, – отвечаю, – технический склад ума…
– Давай в семинарию!
– Я не могу!
– Тогда в медицинский.
– Да у меня и в роду никого из медиков нет.
– Поступай, я помогу.
Потом я уже узнал, что у него очень много знакомых медиков. А тогда он у меня спрашивает:
– А куда ты собрался поступать?
– В МЭИ, – отвечаю. Это Энергетический институт.
– Поступай, – благословляет, – я помолюсь.
Я поступил. Вернулся к нему. А он мне и говорит про оставшийся кусочек лета до начала учебы:
– Поезжай в Пюхтицу, там с отцом Таврионом (Батозским) в Рижский пустыньке пообщаешься.
А у меня тогда после армии даже денег не было, чтобы ехать так далеко. Он мне дал рублей 30, на них мы втроем с друзьями отправились туда. Очень много я вдохнул тогда в себя исповеднического духа, пообщался с теми, кто не оставлял храма Божиего при советской власти, прошел гонения, ссылки, лагеря.
Приехав в Рижскую пустыньку, мы поняли, что там нужна мужская сила: было много тяжелой работы. Мы остались там потрудиться. Отец Таврион все это время нас наставлял. Потом, когда нам надо уже было возвращаться в Москву, вдруг приходит и приносит так же, как и отец Наум, 30 рублей. Такая перекличка в действиях. Потом я отцу Науму приносил деньги, чтобы вернуть, но он их так и не взял обратно. А для меня тогда эта поездка стала значительной вехой моего внутреннего пути.
Потом, когда я уже учился в институте, я постоянно приезжал к отцу Науму, окормлялся у него. Также и после – уже работая в Академии наук. Многих своих коллег я к батюшке возил, люди обращались, воцерковлялись.
Чем был замечателен отец Наум? Он наполнял твою жизнь смыслом и давал ей направление.
В Свято-Троицкой Сергиевой Лавре были два столпа: отец Кирилл и отец Наум. Отец Кирилл – пастырь любви. Скажешь ему, что, учась в институте, очень трудно утренние-вечерние молитвы полностью прочитывать, и так надо рано вставать, ночью какие-то работы постоянно пишешь… «Ну, сократи себе правило», – говорил отец Кирилл. А к отцу Науму с тем же подойдешь, он сразу: «Так выучи наизусть». Отец Наум был очень требовательный.
Бывало, приедешь к нему, а он скажет:
– Давайте собирайтесь, там пожар у людей случился, надо поехать помочь.
А это ехать куда-то в дальнее Подмосковье. Начинаешь упираться:
– Батюшка, да мне уроки делать…
Всё, на следующий день он тебя уже не замечает. Если ты не созрел, значит, ты не созрел, тебе еще надо что-то осознать. Старцам было внутренне открыто, готов человек к послушанию воле Божией или еще не готов, держится за собственную волю.
Он нас наставлял молиться так, чтобы не просить себе ничего: ни денег, ни положения, ни благополучия, – просто молись, и всё. Учил Иисусовой молитве. Казалось бы, а кто мы такие? Простые молодые ребята, не какие-то там пустынники, чтобы с нами таким даром делиться.
Отец Наум большой патриот России. Очень любил и как-то по-своему сокровенно переживал ее историю. Часто рассказывал про Куликовскую битву. Вот сейчас праздник Покров – он просто как-то ощущал Покров над Россией. Мог мысленно обращаться к временам преподобных Антония и Феодосия, которым Матерь Божия благословила основать Киево-Печерскую Лавру, послала строителей для возведения первого храма. Батюшка беззаветно любил Божию Матерь. Глубоко чтил преподобного Сергия. Чувствовал их предстательство за русский народ.
По всей России во всех монастырях и храмах, куда бы ты ни приехал, встречаешь служащих там чад отца Наума. Сколько он взрастил игумений в монастыри!
Часто я ездил к отцу Науму. А потом, когда уже стал священником, настоятелем большого прихода, иногда так дела затянут, что не вырваться. Тем более, помню, приедешь к отцу Науму, а у него там уйма народу, сидишь в этой каморке ждешь его. Некогда там и отец Венедикт, нынешний наместник Оптиной пустыни, так дожидался приема. И вот я не был несколько лет. А тут приезжаю год назад к отцу Науму. Он уже совсем слабеньким был. Я привез с собой духовных чад. А он мне положил руку на голову и спрашивает:
– А почему ты у меня четыре года не был?
У него, конечно, была прозорливость.
Знаю, как-то раз приехала к нему одна женщина, привезла с собой другую, стала ему про нее рассказывать:
– Батюшка, она такая несчастная, у нее ничего не получается, болеет, безденежная.
А батюшка смотрит на ту, которую она привезла, и говорит:
– Зачем ты ко мне такую богатую привезла?
– Какую богатую?! Я ей сюда даже билет на электричку покупала…
А потом так и выяснилось, что та женщина была весьма состоятельной, просто скрывала свои доходы и накопления. А старец, как рентген, все видел.
Отец Наум охватывал своим внутренним взором весь механизм духовной, общецерковной жизни, видел, где что ломается, где надо смазать, где подменить кого-то. Туда, где происходил сбой, он тут же посылал людей. Встав на место этой сломанной шестеренки, которую ты заменяешь, ты мог и не выдержать, сам сломаться, – но ты спасешься, если ты послушался старца и встал в этот строй. Отец Наум был твердым, решительным человеком, своего рода военачальником духовных фронтов. Отправлял чад туда, где ты должен проявить максимум своих сил: кем ты там будешь – игуменом, игуменией или просто монашествующим, ты нужен.
Сейчас это в нашей церковной жизни несколько утеряно, но для нас всех отец Наум был по-настоящему духовным отцом. Потом уже, когда батюшка был слаб, благословил нас каждого выбрать себе в духовники кого-то помоложе, чтобы постоянно исповедоваться, а к нему уже приезжать для решения кардинальных вопросов.
Такие два великих старца друг за другом ушли: отец Кирилл, отец Наум.
Мы и к тому, и к другому обращались. Отец Наум по поводу этого как-то просто сказал:
– Ты не найдешь всего и сразу, не получишь все у кого-то одного. Где видишь вишенку, там и срывай.
То есть почувствовал где-то благодатную помощь, участие Божие? – Это Сам Господь действует сейчас через того или другого духовника. У него было глубокое переживание Церкви как единого Тела Христова. Он и сегодня своими молитвами с нами.
«Такие, как отец Наум, показали нашему времени путь подлинного подвижничества»
Алексей Иванович Сидоров, доктор церковной истории, профессор Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии:
Господь оказал мне великую милость: Он послал мне удивительного старца земли Русской – нашего батюшку отца Наума. С ним я познакомился в 1980 году, будучи еще целиком светским человеком, то есть сравнительно молодым ученым, самолюбивым, довольно высокомерным и щеголяющим своей эрудицией. Примечательно, что он долгое время не принимал меня: просто проходил мимо и мельком окидывал меня взглядом. Наверное, мое природное упрямство заставляло меня вновь и вновь приходить к его тогда еще сырой приемной в подвале.
Правда, за это время уже были сделаны первые шаги в церковной жизни: мы поехали в Печоры, и отец Иоанн (Крестьянкин) вместе с отцом Адрианом (Кирсановым) благословили нас с женой на венчание. Также многое сделал для нас и нынешний наместник Оптиной Пустыни отец Венедикт (Пеньков), который «отвадил» меня от моих усердных занятий гностицизмом и манихейством (была во многом уже готова докторская диссертация), обратив мое внимание на творения преподобного Максима Исповедника. Я первое время, естественно, сопротивлялся (это ведь почти «начинать жизнь заново», думалось мне), но затем, приступив к переводам трудов преподобного отца, понял, какие великие сокровища они таят в себе.
И когда отец Наум наконец стал со мной разговаривать, то я сначала даже и не заметил, как моя жизнь стала кардинальным образом изменяться. Процесс воцерковления был для меня довольно мучительным: каждый шаг давался «кровью души». Одно воспоминание о том, как я бросал курить, до сих пор приводит меня в трепет: как батюшка бился со мной, и сколько он молился, чтобы я порвал с этим «невинным», как я тогда считал, грехом! Скольких трудов стоило ему донести до меня, что такое настоящая духовная жизнь! Я помню, как он учил меня молиться: наклонит ко мне голову и тихо шепчет: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».
Вообще вся церковная жизнь нашей семьи прошла под его руководством. Он благословил наших детей и помог определиться с выбором жизненного пути. Дочь вышла замуж за будущего священника. По молитвам отца Наума родились наши внуки, а когда внук в три года безнадежно заболел (врачи давали ему один или два года жизни), а потом и ослеп, именно батюшка вымолил его. По его молитвам он избавился, к удивлению врачей, не только от своей неизлечимой болезни, но и от слепоты (теперь у него 100-процентное зрение).
Но самое главное, что я видел в батюшке, это то, что он никогда ни на чем не настаивал, а просто давал понять, что есть воля Божия о тебе, и далее предоставлял тебе самому решать, по воле Божией ли устраивать свою жизнь или по своей собственной. Я стал ясно различать, что если я склонялся к своему хотению, то все как-то сразу шло наперекосяк. И пришел к однозначному выводу: если бы мы всегда слушались нашего пастыря, жизнь бы наша была намного более глубокой и правильной.
Когда в последнее время старец болел, мы точно осиротели, оставшись без его окормления. Он мне даже приснился:
– Ну, теперь вы уже сами…
– Как мы сами? – думаю.
Но уверен, что батюшка не оставит нас, духом он с нами. В последний раз я исповедовался батюшке, когда он уже не мог реагировать, даже просто дать знать, слышит он меня или нет, хотя я был уверен, что он меня слышит и понимает. Я видел, в каком он был тяжелом состоянии, весь в трубках. И ясно осознал: наш любимый батюшка мучается за нас, своих чад, которых у него по всей России в монастырях да и среди мирян было великое множество. Он, точно апостол Павел, был всем вся (1 Кор. 9: 22).
Вот враг и мстил ему за то, что он обращал людей к вере, отдавая себя целиком: сколько на него было нападок, инсинуаций всяческих. Но я глубоко и непреклонно уверен, что батюшка – носитель духовной традиции, идущей от первых веков христианства через преподобных Антония Великого, Максима Исповедника и других, а также наших великих русских старцев. Собственно говоря, он и являлся великим старцем земли Русской. Такие, как отец Наум, отец Иоанн (Крестьянкин), недавно почивший отец Кирилл (Павлов), показали нашему времени путь подлинного подвижничества. За все эти 36 лет я, наверно, ни о ком, даже о родном отце, так не скорбел, как сейчас, узнав о кончине нашего любимого батюшки Наума.
Царство Небесное, дорогой наш отец Наум!
Протоиерей Владимир Чувикин, ректор Николо-Перервинской семинарии:
– Отец Наум – это целая эпоха в жизни Церкви и нашей страны. Его хиротония в иеродиакона в 1958 году состоялась на память преподобного Сергия, а ровно через год в этот же день его рукоположили в иеромонаха, с тех пор он, сам учась у преподобного Сергия, учит и окормляет народ.
В этом 2017 году от нас ушли один за другим старцы Кирилл (Павлов) и Наум (Байбородин). Еще давно отец Кирилл говорил: «Мы с отцом Наумом в один год уйдем».
Это знамение времен: старцы отнимаются у народа. Именно потому, что люди уже не способны воспринять волю Божию. Обращаются к подвижникам с корыстными целями, чтобы выпросить благословение на что-то угодное им самим. «Это нам надо, то нам надо…» – тараторят. Никто не говорит: «Какова воля Божия, как вы, батюшка, благословите, так и будет».
Верим, что есть еще надежда на исправление народа. Хотя один из окормляющихся у старца епископов передал, что слышал из уст отца Наума слово, сказанное в сердцах:
– Нынешний народ уже неисправим, он подлежит истреблению.
Такие грозные слова проречены. Это настораживает и обязывает в память о батюшке помнить его заветы, наставления и жить так, как он учил. По Евангелию.
Отец Наум – прозорливец. Это неоднократно подтверждалось.
Помню, однажды (это было лет 15 назад) зашел разговор о богослужении, и кто-то из священников спросил у батюшки, можно ли сокращать службу. Отец Наум весьма грозно ответил:
– Если хочешь, чтобы Господь твою жизнь сократил, то можешь сокращать богослужение.
Игумен Вонифатий (Клименко), первый проректор Ивановской семинарии:
– Старец Наум каждодневно ходил на утренний, в 5:30, братский молебен, еще и до него успевал в своей келлии прочитать, бывало, по несколько глав Евангелия. Но также он неопустительно бывал и на вечернем богослужении, насколько у него было сил к этому. У нас, его чад мужеского пола, было так заведено, что если кто не успел или не попал к нему утром на исповедь, когда он принимает, то мы шли в храм, заходили, у кого было благословение, во святой алтарь, где он обычно молился по вечерам, и там просили его поисповедать. Тогда же можно было задать и решить различные вопросы.
Однажды, когда я пришел к нему в придел святого великомученика Феодора Стратилата в Успенском соборе, он в какой-то момент исповеди спросил меня:
– Как ты думаешь, может ли у человека Ангелом-хранителем быть Архангел?
Тогда я припомнил, что где-то в житиях или в другом источнике прочел, что у преподобного Антония Великого был не простой Ангел-хранитель, а именно Архангел. И я отцу Науму ответил утвердительно:
– Думаю, что может.
Он тогда, по-моему, сказал, что ни в каком догматическом богословии таких тайн не записано, и много вслух славил Господа за Его милость к нам, грешным человекам, за то, что Господь даровал нам постижение Его неизреченных таин.
«Болезни бывают за грехи, в том числе за грехи родителей и дедов, – говорил отец Наум. – А врачи современные подчас не лечат, а калечат». Поэтому, чтобы облегчить болезни, надо творить больше добрых дел, не упускать случая, проявить милосердие, – наставлял он.
Старец, нелестно характеризуя нынешние времена, также говорил, что нельзя подпускать к детям учителей-блудников и учителей-атеистов, ибо они будут детские души губить и развращать. Чтобы преподавать в школе, – говорил он, – будущий учитель должен прочесть: Евангелие, все двенадцать томов житий святых, творения святоотеческие и много другой духовно-нравственной литературы. Общество только тогда начнет выздоравливать, когда детей в школах будут учить верующие люди, а учителей-развратников и богоборцев будут отстранять от преподавания.
«Перед революцией 1917 года была уже подобная ситуация, – напоминал отец Наум. – Тогда в общеобразовательные школы и духовные семинарии внедряли учителей и преподавателей революционеров, развратников и богоборцев. Они-то и всевали по указке своих хозяев религиозный скепсис, развращали семинаристов и малолетних учеников». «Как это может кит проглотить человека?! – восклицал богоборец, прорвавшийся преподавать в семинарии, комментируя Книгу Ионы пророка. – У кита глотка маленькая, он больше кулака ничего съесть не может, и это, мол, антинаучно, что написано в Библии». Святитель Филарет (Дроздов), умнейший человек своего времени, на это недоумение отвечал: «Если бы в Священном Писании было написано, что не кит проглотил Иону, а Иона – кита, я бы и этому поверил». Но еще не укрепленные умы могли соблазниться уловками провокаторов. Отец Наум приводил данные, опубликованные некогда в журнале «Вокруг света» (по-моему, за 1976 год или ранее), где описывался реальный случай: упавшего у берегов Южной Америки за борт с канадского китобойного судна матроса проглотил кит, а через сутки из брюха кита достали этого матросика, покрытого всего кровавым потом, но живого и невредимого.
Примечательно, что 40-й день – срок, когда предстанет душа человека пред Творцом, чтобы выслушать приговор частного суда, совершающегося до Суда всеобщего, – у батюшки Наума приходится на 8/21 ноября – празднование Собора архистратига Михаила и прочих небесных сил бесплотных. Верую, что архимандрит Наум будет причтен к Архангельскому лику, как и глубоко чтимый им святой старец Варсонофий Оптинский. Про преподобного Варсонофия сам отец Наум нам говорил, что тот в райских селениях в чине Архангела. Ведал это старец.
Вечная память отцу Науму!
По-человечески мы скорбим, но по-христиански уповаем, что обрели молитвенника на Небесах.
Подготовила Ольга Орлова
13-21 октября 2017 г.
http://www.pravoslavie.ru/107380.html