Сергей и Петя росли разными детьми. Петенька с раннего детства был опорой матери. Его готовность помочь ей всегда и во всем, ласковость к столь родному ему существу и ровная доброжелательность к людям неподдельно умиляли всех соседей и знакомых. Для матери Петруша был настоящей отрадой, тем более, что мужа она потеряла рано, оставшись с двумя малолетними детьми на руках, как раз в ту пору, когда ее сверстницы еще продолжали вертеться перед зеркалом и бегать на дискотеки в городской Дворец культуры.
Наверное, рано нагрянувшие в ее жизнь скорби и нужда и стали — нет худа без добра — той спасительной тропочкой, которая привела ее к вере. Сначала от тоскливой бабьей безысходности, а потом со все более и более ощутимой внутренней радостью шла она в храм. Настоящее утешение находила она в глубоких словах и величественных песнопениях церковной службы. В радость ей было молиться о живых и усопших, о «граде сем, всяком граде, стране и верую живущих в них», о «благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных», о избавлении от » всякия скорби, гнева и нужды». Слова уже были для нее не пустым, фарисейски-обрядовым звуком, произносимым с плохо скрываемым зевком и скукой; они уже проникали в душу и, наполнившись внутри нее живым, мягким теплом, возносились к Небу огненным язычком горящей ломпадки.
Такой же был и Петруша. На всенощную или литургию он шел, весь светясь радостью, торопя мать и тянув ее за рукав старенького пальтишки или кофточки, если случалось запаздывать к началу службы. Надо было видеть с какой серьезной сосредоточенностью он, вытягивая худенькую шейку и устремя свой взор на Царские врата, выводил тоненьким голоском Символ веры или «Отче наш»; как почтительно ставил всечи и прикладывался к иконам святых; как старательно пытался не забыть каждого здравствующего или усопшего родственника или знакомого, когда своими нетвердыми буковками выводил их имена в подаваемых записках.
Совсем другим рос Сергей. Связавшись с дворовой компанией, он рано почувствовал прелесть порока, все больше увязая в различных соблазнах и искушениях. Уже были приводы в милицию. Мелкие кражы, спиртные напитки, девочки — жизнь на всю катушку! Сотрудник отдела по работе с несовершеннолетними правонарушителями всерьез подумывал об отправке Сергея в специнтернат. А там и до «малолетки» рукой подать…
В один из вечеров, когда Сергей почему-то был не на улице, где он проводил почти все свое время, а шлялся, скучая, по квартире, он подошел к читавшему книгу Пете.
— Ну, что, опять про своих святых читаешь? — Петя не отвечал.
— Слушай, хорош! Давай лучше в картишки перекинемся, — Петя, приставив палец к тому месту на странице, на котором остановился, перевел внимательный взгляд на Сергея, и, немного помолчав, отрицательно помотал головой.
-Да ладно тебе! Я же не на деньги, в «буру», предлагаю сыграть. Перекинемся пару раз в подкидного — делов-то…
Петя в очередной раз хотел помотать головой, но потом, подумав, неожиданно для Сергея согласился.
Все больше оживляясь, почувствовав себя в своей стихии, Сергей начал тасовать калоду. Первую партию он выиграл, потом вторую, третью…
— Ну, что, святоша, нет тебе фарта, — Сергей с гадливым смехом и гнусными обезьянними ужимками принялся снова раздавать карты. — То-то! А то все с матерью лбы в церкви отбиваете. Жизнь-то — она здесь! Кто урвал — тот и съел! А все ваши иконки да ладан, да «спаси и помилуй» — сказки для дурачков и лохов. Напридумывали вам, а вы и хаваете! Ха-ха!
Петя ничего не ответил, помятуя слова, сказанные ему однажды на исповеди духовником. Священник предупредил его тогда не вступать в суетные споры с безбожниками, чтобы имя Всевышнего и Спасителя лишний раз не поносилось неразумными людьми и чтобы грехов они тем самым в себе не умножали. Он только незаметно перекрестил все карты, решив, что играет с братом последнюю партию. Хватит!
С первой же раздачи «везение» оставило Сергея. В конце партии стало ясно, что он безнадежно проигрывает.
— Ты что, «катаешь» меня, что ли?- начал раздражаться брат, который никогда не любил проигрывать. Петя в ответ лишь еще раз незаметно перекрестил карты.
— Да ты… — привычный тонкий голос четырнадцатилетнего подростка вдруг осекся, и неожиданным чужим и грубым мужским басом он продолжил, — А ТЫ КАРТЫ НЕ КРЕСТИ, ВОТ И БУДЕТ МНЕ ВЕЗТИ!
Петр поднял удивленные глаза на брата. Тот еще более ошарашенно уставился на него: глаза были круглыми от страха. После нескольких оцепенелых секунд Сергей резким движением зажал рот ладонями, а потом в страшном испуге бросился на кухню к матери.
— Мама, что это было?!.. Это не я!.. Ведь это не я был!!.. Мама, что это, а?! — Сергей на все лады причитал, обняв мать и трясясь от животного страха.
…Пережитый ужас многое изменил в бедном Сергее. Он стал задумчивым, оставил уличную компанию. О поношении веры уже и речи не могло быть. Несколько раз и Петр, и мать заставали его молящимся перед иконами, стоящими в углу комнаты. С радостью, хотя и не без опаски, согласился на предложение матери поехать в Троице-Сергиеву Лавру, на отчитку к отцу Герману.
Предстоял долгий и трудный путь духовного выздоровления.
Алексей Анатольевич Чеверда