Когда я был ребенком, мы жили в Конице. Много читая жития святых, я давал читать их и другим детям. Или же собирал ребят, и мы читали вместе. Я восхищался великим подвижничеством святых, постами, которые они держали, и старался им подражать. От поста моя шея стала тоненькой, как стебелек от вишенки. Ребята дразнили меня: “У тебя голова упадет!” Что я тогда пережил!..
Ну, это ладно. Кроме того, мой старший брат, видя, что от постов я болею, и, опасаясь, что я не закончу школу, забирал у меня брошюрки с житиями, которые я читал. Потом я прятал их в лесу, в часовне святой Варвары, тайком приходил туда и читал. Как-то раз один наш сосед по имени Костас сказал моему брату:
— Я вправлю ему мозги, сделаю так, что он выбросит книжки, которые читает, и посты с молитвами оставит тоже.
Что же, разыскал он меня, а мне было тогда около пятнадцати лет, и начал рассказывать мне теорию Дарвина. Он говорил, говорил,
пока не заморочил мне голову. Как был, с замороченной головой, я сразу направился в лес, в часовню святой Варвары. Войдя внутрь, я стал просить Христа: “Христе мой, если Ты есть, явись мне!”
Я долго повторял это и без остановки делал поклоны. Было лето. Пот тек с меня ручьем, я весь взмок, выбился из сил. Но я ничего не увидел и не услышал.
Что же, выходит, даже Бог не помог мне хоть бы каким малым знамением, хоть бы стуком каким, какой-нибудь тенью — я ведь в конце концов был ребенок. Рассматривая происходившее по человечески или с помощью логики, кто-нибудь мог бы воскликнуть: “Боже мой, да ведь жалко его, несчастного! С одиннадцати лет он поднимался на скалы, он так подвизался, а сейчас переживает кризис. Ему заморочили голову дурацкими теориями, дома ему чинил препятствия брат, он убежал в лес, чтобы попросить у Тебя помощи!..” Но никакого ответа: ничего, ничего, ничего!!! Выбившись из сил от многих поклонов, я присел.
— Ну ладно, — подумал я тогда, — а что ответил мне Костас, когда я спросил его, какого мнения о Христе придерживается он?
— Это был самый добрый, самый справедливый Человек, — ответил он мне.— Своим учением о справедливости Он задел интересы фарисеев, и от зависти они распяли Его.
И тогда я решил: раз Христос был таким добрым и справедливым Человеком, раз другого подобного Ему никогда не было, раз злые люди от зависти и злобы умертвили Его, то ради этого Человека стоит сделать больше, чем сделал я. Ради Него стоит даже умереть.
Только я так решил, как явился Христос. Он явился среди многого света, часовенка просияла, и сказал мне:
— Аз есмь воскрешение и Живот. Веруяй в Мя, аще и умрет, оживет.
В одной руке Он держал раскрытое Евангелие, в котором я прочитал те же самые слова. Со мною произошло такое внутреннее изменение, что я без остановки повторял: “А ну-ка, Костас, приди-ка сюда сейчас, давай теперь поговорим, есть Бог или Его нет!”
Видишь, для того чтобы явиться мне, Христос ждал моего собственного любочестного решения. Если же Он хочет любочестного решения от ребенка, то насколько больше Он хочет его от взрослого?
Преподобный Паисий Святогорец